[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

У ворот две девочки-служанки раздавали прохожим свадебные конфеты из корзин, оглашая окрестности звонкими голосами:

— На счастье [1]! На счастье!

Первая же мысль Шэнь Цинцю разрушила праздничную атмосферу: «Эту семью, что, преследует нечисть?»

Однако, сколько бы ни присматривался, он так и не обнаружил ничего, что могло бы привлечь внимание его ученика. Вопрос уже готов был сорваться с языка, но тут Ло Бинхэ двинулся прямиком к воротам. Пожалуй, служанкам прежде не доводилось видеть столь красивого мужчину, а потому, едва взглянув на него, они прямо-таки остолбенели — даже о том, чтобы вручить ему конфеты, не вспомнили; в конце концов, Ло Бинхэ взял их сам.

Заполучив сласти, он с довольным видом бросил:

— Пойдёмте, учитель.

Шэнь Цинцю кивнул, и они плечом к плечу двинулись дальше.

Вертя в пальцах две круглые конфеты в красной обёртке, Ло Бинхэ с задумчивым видом обернулся на охваченный праздничным волнением дом и радостно снующих вокруг него людей.

— Что не так с этим домом? — не выдержал Шэнь Цинцю.

— Что учитель имеет в виду? — удивлённо замер Ло Бинхэ.

— Если ничего, то почему ты так долго в него всматривался? Ты и сласти-то не любишь.

Наконец прозрев, Ло Бинхэ с улыбкой отозвался:

— Ничего такого, я лишь хотел прикоснуться к счастью, и только.

При этом в его голосе звучала удивительная серьёзность. Шэнь Цинцю также не смог сдержать улыбки:

— Этот учитель не припомнит, чтобы ты разделял подобного рода поверья. Ты что, прежде никогда не видел свадьбы?

— Разумеется, видел, — отозвался Ло Бинхэ, — но прежде никогда не думал, что это может иметь отношение ко мне.

— Ты никогда не думал о том, чтобы сочетаться браком с девушкой? — изумился Шэнь Цинцю.

Ло Бинхэ затряс головой, и, не в силах поверить в это, мужчина переспросил:

— В самом деле не задумывался? Даже на мгновение?

Что бы там ни было, Ло Бинхэ — во всяком случае, прежний Ло Бинхэ — был главным героем гаремного романа, так как же он мог не задумываться о своём лучезарном будущем? Более того, согласно низменным [2] вкусам Сян Тянь Да Фэйцзи, это самое «лучезарное будущее» не сводилось к женитьбе на красавице — их общее количество должно было, по меньшей мере, достичь трёхзначного числа. Разумеется, Шэнь Цинцю отдавал себе отчёт в том, что нынешнего Ло Бинхэ занимает вовсе не это, однако как такое возможно, чтобы он настолько не придавал этому значения, что считал, будто это никак его не касается?

Поразмыслив об этом пару мгновений, Ло Бинхэ ответил:

— Я и правда прежде никогда об этом не задумывался.

Подметив слово «прежде», Шэнь Цинцю бездумно поддразнил его:

— Ты говоришь так, словно теперь это начало иметь к тебе отношение?

Как ни странно, на сей раз Ло Бинхэ не ответил.

После этого события Шэнь Цинцю начал обращать внимание на то, что теперь его ученик проявляет особую прыть после захода солнца — впрочем, мужчина не отрицал, что это могло быть лишь игрой его воображения; однако его старые поясница и зад свидетельствовали о том, что их злоключения и впрямь преумножились.

Теперь они имели обыкновение каждую пару месяцев заглядывать на хребет Цанцюн, чтобы «повидаться с домочадцами [3]», так что их очередное появление никого не удивило — сотоварищи лишь радостно сгрудились вокруг них, щёлкая семечки лунгу.

— Ай-яй-яй, кого я вижу? — поприветствовала их Ци Цинци. — Разве это не лорд пика Цинцзин? Неужто он вернулся? Что за редкий гость у нас сегодня!

— Он самый, — сдержанно отозвался Шэнь Цинцю.

— И какой же гостинец [4] ты привёз нам из Царства демонов, а? — продолжала женщина. — Не считая того, что стоит рядом с тобой?

Про себя Шэнь Цинцю подумал: «Ло Бинхэ с рождения рос в Царстве людей, так что едва ли его можно считать гостинцем из Царства демонов». Вслух же он сказал:

— Если бы я что-нибудь и привёз, вряд ли кто-то рискнул бы это съесть, так что я рассудил, что это излишне.

При виде молодого человека, который приближался к нему, таща что-то в руке, Шэнь Цинцю добродушно поприветствовал его:

— Шиди Лю, как я посмотрю, ты в добром здравии! Я… что это?!

Лю Цингэ бесстрастно поймал издыхающее животное, которое швырнул в него Шэнь Цинцю, и вновь кинул его сотоварищу:

— Короткошёрстный монстр. На еду.

— Я не собираюсь его есть, — бросил зверька обратно Шэнь Цинцю. — Тот, которого ты преподнёс мне прежде, всё ещё живёт у нас — вымахал в огромную зверюгу, которая постоянно подгрызает бамбук на пике Цинцзин, так что избавь меня от нового!

Они так и продолжали швырять его взад-вперёд, оглашая воздух нескончаемыми воплями несчастного животного.

— Шисюн Шэнь, — наконец вмешался Вэй Цинвэй, — полагаю, вам всё-таки стоит его взять. Если эти зверьки окажутся самцом и самочкой, то, когда вы оставите их порезвиться вместе, они примутся друг за друга, оставив в покое ваш бамбук!

— А если они по случайности окажутся самцами, — парировал Шэнь Цинцю, — то что тогда делать?

На это его шиди не нашёлся, что возразить.

Прежде при появлении Лю Цингэ Ло Бинхэ тотчас принялся бы источать ледяную смертоносную ауру, осыпая своего шишу язвительными насмешками и враждебными замечаниями — однако сейчас, похоже, его занимало что-то другое, поскольку он лишь безмолвно стоял рядом с учителем — тот определённо не привык к столь безупречному поведению.

И не просто не только он один: похоже, для остальных это было не менее непривычно. Обычно члены школы Цанцюн, собираясь вместе, отличались невероятной разговорчивостью — по самым смехотворно ничтожным [5] поводам они поднимали невероятный шум, затягивая обсуждение до невозможности, однако сегодня все ограничилось кратким обменом любезностями. После собраний горные лорды имели обыкновение отправляться на пик Цзуйсянь [6] для совместной трапезы, однако сегодня никто так и не высказал подобного предложения, устрашившись странной атмосферы, окутавшей Ло Бинхэ.

— Что стряслось с твоим учеником? — наконец спросила Ци Цинци, оттащив Шэнь Цинцю в сторонку.

— А что с ним не так? — ответил тот вопросом на вопрос.

— Ну, сегодня он… — задумалась заклинательница. — Вы что, поссорились?

— Нет, — просто ответил Шэнь Цинцю.

Хоть его лицо сохраняло прежнюю невозмутимость, сжимавшие веер пальцы слегка напряглись.

— Что ж, хорошо, если это не так,